Посол США в России Майкл Макфол дал эксклюзивное интервью московскому корреспонденту «Голоса Америки» Джеймсу Бруку. Более развернутую видео-версию этого интервью вы сможете посмотреть на нашем сайте позже. Пока мы предлагаем вашему вниманию печатный вариант ответов посла на вопросы «Г.А.». Итак, Майкл Макфол:
О публичной дипломатии
Десятилетиями Госдепартамент практикует то, что мы называем публичной дипломатией. У нас есть сотрудники, которые этим занимаются посредством традиционных СМИ, и все это очень важно. Однако в 21 веке с новыми платформами, такими как Фейсбук и Твиттер, мы должны их использовать тоже, потому что именно там люди получают новости и общаются. Мы должны организовывать публичные события и выходить на прямое общение с людьми, как я делал это сегодня вечером с американским сообществом. Мы должны пытаться налаживать общение с людьми по всем возможным каналам, особенно, в такой обстановке, когда возникают трудности в донесении своего послания, как это происходит сейчас здесь в России.
О настоящем и будущем американо-российских отношений
Мне интересно узнать результаты опросов общественного мнения о том, имел ли влияние антиамериканизм на предвыборное поведение россиян и на исход выборов, пока мы еще этого не знаем. Мы знаем, что президент Обама и США в 2010 году получили наивысший позитивный рейтинг за последние, возможно, 20 лет. Поэтому я не знаю, насколько все это важно с точки зрения итогов выборов. С политических позиций – я надеюсь, нет. Мы были абсолютно открыты в том, что мы хотим реального сотрудничества в вещах, представляющих интересы США и интересы России. Мы совершенно не заинтересованы в возврате к подобию “холодной войны” и язвительной риторике. Мы не думаем, что это служит американским национальным интересам. Официальные лица российского правительства сообщали мне персонально и другим высокопоставленным чиновникам правительства США, что они разделяют наше мнение в этом вопросе и хотят продолжительных отношений. Так что следующие недели и месяцы станут испытанием для этих заверений, мы увидим, сможем ли вернуться к реальному сотрудничеству в наших взаимных интересах.
О реакции Вашингтона на антиамериканизм в России
На прошлой неделе я был в Вашингтоне, где встретился практически с каждым сотрудником администрации, занимающимся этой частью света, и многими другими людьми. Уровень антиамериканизма в России для всех стал настоящим сюрпризом, потому что мы были уверены, что строим отношения совершенно другого типа. И, конечно, многие люди обеспокоены тем, каким стремительным может быть этот регресс, особенно в риторике, которая, нам казалось, осталась далеко в прошлом. Это значит, что рецептом для этого является реальная дипломатия. И именно такой подход мы намерены применить в отношении к кампании в прессе, которая здесь происходила. Во-вторых, я думаю, что наши критики, критики «перезагрузки» и президента, честно говоря, воспользовались этой кампанией, чтобы заявить: «О какой перезагрузке вы говорите? Нет никакой перезагрузки». И это еще больше усложнило работу дипломатов и администрации в продвижении целей по улучшению американо-российских отношений.
О вашингтонских встречах
В Вашингтоне я встретился с госсекретарем Клинтон, с советником президента по национальной безопасности Томом Донилоном, вице-президент Джо Байден сам пришел ко мне, и даже он знал об атаках против и меня и был очень расстроен. Я работаю с вице-президентом в тесном сотрудничестве и глубокого его уважаю, в прошлом году мы были здесь с очень успешным визитом, и тут совершенно неожиданно такая критика!.. Но он опытный политик и хорошо знает выборные стратегии, поэтому сейчас время вернуться к реальному делу. Он сказал мне: «Держись, Макфол, ты все делаешь правильно в том, что касается нашей политики. Продолжай поддерживать контакты и с правительством, и с обществом в России».
О Путине, НАТО и ПРО
По прибытии избранного президента Владимира Путина в США мы намерены провести с ним очень содержательную встречу, и это произойдет независимо от того, что он не будет присутствовать на встрече НАТО. Нам необходимо выработать основы для совместно участия в будущем на уровне Саммита НАТО, и в этом случае лучше подождать, пока эти основы будут соответствовать. Противоракетная оборона остается камнем преткновения, и нам еще предстоит много работы, чтобы помочь российским властям понять, что может и чего не может делать наша система. И не только система, которая существует сегодня, но даже и та система, которая, между прочим, еще даже не сконструирована. Проблема, которая больше всего «оживляет» дискуссию здесь в Москве, – это ракета SM-3 BLOCK-2B, которая даже не существует еще, кроме как на бумаге. Мы не верим в существование фундаментального конфликта наших национальных интересов и национальных интересов России в области того, что мы в действительности хотим сделать в противоракетной обороне. Но, в то же время, ясно, что пока нам не удалось убедить в этом наших российских коллег.
О разговоре Обамы и Путина
Телефонный разговор между президентом Обамой и Путиным после выборов был очень позитивным. Это время для закладки отношений в преддверии первой встречи, детали которой еще не проработаны до конца, но которая, скорее всего, состоится в мае в США. Президент Обама очень четко обозначил свою политику в отношении России. Он работал над ней три года, и у него нет причин думать, что ему придется ее пересматривать. И мы ожидаем сотрудничества с президентом Путиным в тех вопросах, над которыми мы работаем последние три года.
Я присутствовал на встрече премьер-министра Путина и президента Обамы в 2009 году здесь, президента Медведева на той встрече не было. В первой части встречи обсуждалось, почему отношения США и России изначально ухудшились – с точки зрения премьер-министра Путина. Он хотел убедиться в том, что мы поняли его позицию. Президент его выслушал и ответил, что у нас теперь новая политика, и мы хотим заложить фундамент новых отношений. Я думаю, это был очень дружеский, честный, интеллектуальный обмен мнениями, и мы ожидаем подобного обмена, когда два президента, в конце концов, встретятся.
Об американском финансировании российских неправительственных организаций
Я хочу быть абсолютно ясным в том, что никакая часть денег, выделенных США на развитие гражданского общества в России, не предназначается ни для политических организаций, партий и движений, ни для организации демонстраций, ни для политических лидеров. И я думаю, здесь в России по этому поводу глубоко заблуждаются. Мы не занимаемся подобными вещами, в этом наша политика, и мы очень жестко ее придерживаемся. Гранты могут получить только непартийные, независимые и неправительственные организации, работающие на развитие гражданского общества, чтобы усилить общество, чтобы помочь справиться с мириадами проблем, с которыми сталкиваются гражданские общества по всему миру. Таких как проблемы экологии, заботы о здоровье матери и ребенка, вопросы соблюдения прав человека. Мы верим, что это в наших интересах, и в интересах России, когда в стране существует здоровое гражданское общество. К сожалению, подобные организации не получают сегодня поддержки в России. И, я подчеркиваю, к сожалению, эти группы вынуждены полагаться не только на американскую поддержку, но и на британские, шведские, германские, японские фонды. Что касается того, способствует ли это напряжению, наша позиция такова – пусть грантополучатели решают это. Мы пытаемся быть настолько прозрачными, насколько это возможно. Каждая организация, получающая поддержку от американских неправительственных фондов, которые финансируются за счет денег американских налогоплательщиков, – все это есть в открытом доступе в Интернете, любой журналист, немного потрудившись, может выяснить, кто получает, кто не получает эту поддержку. И мы верим: это действительно хорошо и для России, и для США – сильное российское государство и сильное российское общество. Как отметил президент Обама, когда был здесь пару лет назад, мы верим в то, что это в национальных интересах Америки.
О поправке Джексона-Вэника и «законе Магнитского»
Моя персональная позиция в отношении поправки Джексона-Вэника заключается в том, что в прошлом Джексон-Вэник сыграл очень важную роль, помогая реальным людям, многих из которых я встречал лично, будучи студентом в СССР, в их стремлении эмигрировать в Израиль. Я верю, что поправка сыграла важнейшую для своего времени роль. Однако его предназначение – оказать давление на советскую власть, чтобы она позволила эмигрировать евреям – уже давно не проблема здесь. Это не проблема уже два десятилетия. Поэтому мы верим: пришло время двигаться вперед. Связывание Джексона-Вэника с торговлей имеет, в том числе, и очень практический эффект. Он заключается в следующем – если теперь, когда Россия вступает в ВТО, а мы все еще следуем поправке Джексона-Вэника, наши компании окажутся в невыгодном положении по сравнению с другими европейскими, китайскими, бразильскими компаниями, которые работают в России. Мы не хотим этого, мы хотим иметь поле для своей игры, поэтому мы думаем, что пришло время отменить поправку Джексона-Вэника.
Что касается «закона Магнитского», я не знаю, что с ним будет. Я встречался в Вашингтоне на прошлой неделе с сенатором Кардиным, мы очень серьезно относимся к его инициативе, и к проблеме несправедливости в деле Магнитского, к которой, к моему глубокому уважению, он привлек внимание. Мы в администрации изучили эту проблему и предприняли соответствующие акции со всеми полномочиями, которые присущи исполнительной власти, к тому же, усиленными новым указом, который президент Обама подписал в августе, предоставившим Госдепартаменту полномочия накладывать запрет на въезд в США людям, замешанным в серьезных нарушениях прав человека. И мы делаем это, и не только в России, но и по всему миру. И мы предприняли шаги.
О взаимодействии по сирийскому и иранскому вопросам
Мы интенсивно работали с нашими российскими коллегами по вопросу Сирии в течение целого года. И если я, как посол, думаю о том, какой из вопросов занял большую часть моего времени здесь, и чему было посвящено большинство моих переговоров с российскими официальными лицами, то это, несомненно, Сирия. У нас все еще сохраняются некоторые фундаментальные разногласия по поводу того, как международная общественность должна ответить на трагедию, происходящую в Сирии. Однако мы настроены оптимистично по поводу достигнутого прогресса с новым заявлением президента в ООН. Мы должны серьезно относиться к ответственности, которую несем, как крупные державы. Мы не можем стоять в стороне. Мы надеемся, что, опираясь на достигнутый успех, нам, как международному сообществу, удастся достигнуть еще более устойчивых и всеобъемлющих шагов в подходе к ситуации, которая может быть описана только, как трагедия. На нас лежит ответственность попытаться это остановить.
По вопросу Ирана у нас с Россией сложилось очень тесное сотрудничество с лета 2009 года по сей день. Все началось с нескольких креативных предложений, которые мы совместно представили Тегерану, по поводу наших разногласий о ядерных амбициях Ирана. Они отклонили наши инициативы – не только США, но также и России. И это создало условия для 1929-ой резолюции Совбеза ООН – самого всеобъемлющего пакета санкций против Ирана, когда-либо принятого в истории ООН. И сегодня, в рамках P-5+1, позиции США и России остаются достаточно близкими. К сожалению, несмотря на близость наших позиций, позиция правительства Ирана далека от желаемой. Так что нам (с Россией) еще предстоит проделать большую совместную работу.
О сотрудничестве по Афганистану
Когда я впервые вступил в должность, на Северный коридор (через территорию РФ — «Г.А.») приходилось около 2-5 % всех поставок в Афганистан. Сегодня это больше 50 %, и стремительно приближается к двум третям всех наших поставок, переправляемых через этот канал. С учетом трудностей, которые мы испытываем с другими каналами, важность этого транспортного пути особенно возросла. Жизненно важно не только поддерживать существующее положение, но также и для вывода войск – нам предстоит вывезти из Афганистана огромное количество материалов. Поэтому переговоры с Россией мы рассматриваем как очень позитивные, и это еще одна сфера общих интересов, где мы смогли прийти к обоюдному согласию.